Но Владимир Борисович не тот человек, чтобы долго мучиться сомнениями. Вскоре он стал опять прежним, «заводным». Я не зря употребила это слово. Чувство соперничества было в нем развито сильно, он хотел быть первым везде.

В Тбилиси я познакомилась с Эльвирой Саади, она мне показалась настоящей красавицей — длинны» черные волосы, проницательные глаза, тонкие губы. Познакомились и наши тренеры. Байдин живо интересовался у Владимира Филипповича Аксенова условиями работы, планами.

Саади для меня была истинной королевой! Я смотрела на нее с неким благоговением. Как-то раз после вечерних выступлений мы ехали в автобусе рядом. Эля надкусила дольку лимона, сказала мне, что от лимона худеют, и предложила мне пол-лимона. То ли от испуга, то ли от робости я сразу запихнула эту кислятину в рот — и чуть глаза на лоб не полезли. Челюсть онемела, выступили слезы, а я изо всех сил делаю вид, что очень вкусно. Не хотела перед ней смешно выглядеть...

А через два месяца старший тренер молодежной сборной Лидия Гавриловна Иванова прислала мне вызов на летний сбор в Сухуми. Правда, без Байдина. А он не огорчился, скакал с бумажкой по залу и кричал: «А Нелька на море поедет! Девчата, а Нелька на море поедет! Со сборной страны!»

Знаете, как страшно одной приехать в незнакомый город! Добиралась сама, трусила немножко, но к концу дня мои страхи и мучения кончились — я очутилась на спортивной базе в Эшерах (это совсем рядом с Сухуми). Знала одну только Лидию Гавриловну. Но первой ко мне подошла Рая Бичукина, москвичка, и сказала что-то ободряющее. Я была тронута до слез.

Сбор в Сухуми дал мне очень многое. И в смысле обновления программы, и в смысле нового понимания гимнастики. Лидия Гавриловна включила меня в группу известного тренера Николая Евдокимовича Майбурова, у него тогда росла очень интересная гимнастка Люба Богданова. А Байдин приехал на море в отпуск и провел его вместе со мной, не пропустил ни одного занятия. Вот что значит настоящий тренер! И опять с ним была неизменная кинокамера. Целыми вечерами мы, сидя на берегу моря, обсуждали сделанное за день, составляли новые упражнения.

Я не могу сказать, что на сборах я работала больше, чем дома. Обычно я предлагала такой темп тренировок Владимиру Борисовичу, что он только пот утирал. Не знаю, но мне почему-то хотелось поскорее уйти из зала. Это ему не всегда нравилось, и мы с ним частенько дулись друг на друга. Я видела, что мои природные качества: прыгучесть, резкость, сила в руках — позволяют быстрее других усваивать кое-какие сложные по координации элементы. Надо отдать должное Владимиру Борисовичу — он требовал от нас сознательных тренировок, не был жестоким на занятиях. И это подкупало.

Я никогда не любила долгих занятий. Кстати, и будучи в сборной страны, я тоже стояла на своем, пытаясь навязать тому или иному тренеру именно свой ритм занятий — быстрый, интенсивный, с полной отдачей и почти без всякого перерыва на отдых.

Из Сухуми мы приехали окрыленными. Никто больше не вспоминал о моих плохих данных, впереди появилась перспектива, ведь Иванова и Байдин наметили для меня более интересную программу.

К тому времени я закончила седьмой класс, 29 ню-ля 1971 года меня на зарядке поздравили с днем рождения, и Байдин объявил, что сегодня тренировка отменяется и все идут на пикник в горы.

Горы! Мой тренер их боготворил и свою любовь к горам, к лесу, к рыбалке, к ночному костру привил и нам, девчонкам. Какое же это наслаждение — взобраться на зеленые склоны, разбить костер, поесть шашлык и заесть пахучими дынями! Правда, после таких «питательных» вылазок Байдин заставлял нас бегать кросс, чтобы вес согнать, но это нас не страшило.

У нас было излюбленное место для походов — Плачущая пещера. Место — прелесть! Мы шли вдоль горной речки Машат, поднимались все выше и выше, и вот показывалась сказочная голова: нос, рот и даже глазницы, из которых капали крупные слезы. Подходили ближе — видение исчезало, перед нами открывалась довольно внушительных размеров пещера и небольшое озерцо.

Со временем недалеко от пещеры разбил палатки и наш спортивный лагерь.